1. Мой главный образовательный принцип — отсутствие декларативных принципов. На вдумчивое воспитание Лизы, нашей дочери, ни у меня, ни у жены просто не было времени: я много работал в школе, супруга — в театре и кино. Поэтому почти всё мы делали просто по наитию. Это вообще иллюзия, что некая выстроенная система воспитания обязательно должна давать эффект. Мы, например, не придерживались каких-то вербально обозначенных правил, скорее на своём примере показывали, что такое хорошо и что такое плохо. И с самого раннего возраста признавали за дочерью право быть личностью.
2. У нас в семье почти не было запретов. Кроме, пожалуй, ограничений, связанных с безопасностью. Во всём остальном мы просто доверяли ребёнку, в том числе и в выборе профессии. Окончив школу, кстати, дочь не пошла сразу в вуз, стала работать. Тогда, в 90-е, ещё не было слова «стартап», но по сути они с подругами занимались именно этим: открывали неведомые мне магазины одежды, стригли собак… Дочь даже на телевидении успела себя попробовать и только потом пошла учиться. Но самое замечательное — она никогда не работала по специальности, полученной в университете (у Лизы диплом филолога, но занимается она дизайном интерьеров). Почему это замечательно? Потому что я всегда ценил в людях неординарность, гибкость, умение выбирать нестандартные решения.
3. Пробы и ошибки – очень важная часть взросления. Да и в целом желание узнавать что-то новое, отсутствие страха перед трудностями я считаю крайне важными человеческими качествами. А вот к коллегам, которые приходят устраиваться в центр образования «Царицыно» с единственной записью в трудовой книжке, напротив, отношусь с подозрением. Сразу возникает вопрос: «А были ли какие-то амбиции у этого человека?» Мы же живём в уникальное время — можно пробовать себя абсолютно везде. И когда кто-то говорит: «Я не могу найти работу» или «Я не могу ничего изменить», это значит лишь то, что он не хочет ничего менять.
4. Насильно никакую любовь привить невозможно. Ни к родине, ни к чтению, ни к зелёной природе, ни к чему. Есть, например, миф, что дети не любят читать, и есть множество психологов и педагогов, которые при этом твердят — читать детям жизненно необходимо. Родители, поверив в это, пытаются привить детям любовь к чтению насильственно. Но «любовь» и «насилие» — это совершенно противоположные понятия. Нельзя заставить полюбить. Как говорит моя супруга, безответной любви не бывает.
5. Семьи, которые относятся к школе как к игре длиной в 11 лет, в итоге сильно выигрывают. Но таких, увы, немного. Вряд ли вы встречали много родителей, которые, встретив своего семиклассника из школы, спрашивают: «Что у вас было по теме „генетика“ сегодня?» Нет, они интересуются: «Что ты получил?» И всё. Главное — отчитаться об оценках, остальное не так важно. Или есть такое выражение замечательное «оценка за четверть или за полугодие» — не за классификацию растений Карла Линнея, не за умение писать эссе.
Маму и папу не интересует, что знает и умеет ребёнок, им важен средний результат за временной период
Школе как институции отказаться от этих формальностей невозможно, поэтому у ребёнка должен быть союзник в лице родителя, с которым можно обсудить всё, что звучало на уроках, поспорить, подискутировать.
6. Вижу много глупости в том, что подростки участвуют в митингах. Молодёжи, конечно, свойственно некое фрондёрство. Но я абсолютно убеждён: 90% молодых людей, которые выходили на недавние демонстрации, не политизированы. Просто услышали где-то «За свободу!» — и вперёд! Для подростка это ведь счастье — побузить, выпустить пар, да ещё и во имя свободы. Вспомните историю: 1968 год, бурная волна протестов во Франции, да и по всей Европе. Одними из самых ярких активистов того времени были многие политики современной Европы. И закономерно, что к 40 годам у большинства этих бунтарей появляется животик, они становятся обычными буржуа, ходят на работу, воспитывают детей, порой даже становятся чиновниками. Такое было всегда, протест — любимая форма самовыражения молодёжи. Но молодёжи совершеннолетней. Ни одна массовка не стоит сломанного носа.
7. Книга Алексея Иванова «Географ глобус пропил» может быть полезнее любого учебника по педагогике. Особенно если молодой учитель не может справиться с трудными подростками. Когда я пришёл работать в школу после армии, то получил такой класс — в него собрали самых отбившихся от рук мальчишек со всей параллели. Помню, поехал с ними на экскурсию по Волге, естественно, они разбили на пароходе стёкла. Люди вокруг стали спрашивать: «Чьи дети? Ваши?» — а я спрятался за газету и сказал: «Нет, не мои». То есть отрёкся от них. И это сработало – детям захотелось снова завоевать моё доверие. Поэтому учителю, оказавшемуся в сложной ситуации, во-первых, наверное, нужно продемонстрировать, что он личность. Во-вторых, не опускаться до уровня хулиганов. И обязательно придумать для них альтернативу, какое-то дело. У нас в школе, например, был учитель Борис Данилович, бывший зиловец, он делал веломобили в школьном сарае, и вся шпана туда ходила — а потом они поступили в инженерные институты. Энергия перенаправилась в мирное русло.
8. Школа должна прививать детям патриотизм. Гордиться своей родиной — нормально и правильно. Другой вопрос: должен ли патриотизм быть связан обязательно с автоматом Калашникова? Та же Олимпиада в Сочи, чемпионат мира по футболу, недавнее событие с посадкой самолёта в кукурузном поле — эти события делают для формирования патриотизма гораздо больше, чем любая маршировка с оружием. Когда я учился в школе, мне очень жалко было американцев: я думал, что у них раз в два дня вешают негров и что досыта там едят только 10% людей, а остальные 90% умирают с голоду. Но теперь же соврать невозможно, железного занавеса нет. Поэтому и патриотизм должен строиться на реальных делах, на конструктиве, позитиве и правде.
9. Один из самых эффективных методов воспитания подростка — дать ему возможность зарабатывать. Тем более сейчас, когда зарабатывать (а не «получать») деньги стало престижно. Когда меня очаровывает какой-то молодой человек, например официант в кофейне, я начинаю с ним беседовать и спрашиваю, где он учился, мне всегда отвечают: «Я ещё учусь». Другой пример: у нас в школе есть девятиклассник, который уже создаёт уникальный программный продукт для большого предприятия. И вот эта культура у молодёжи — стараться самого себя сделать, обеспечить — становится всё более популярной. Это вселяет большую надежду. Наше будущее вовсе не так плачевно, как принято об этом говорить. И новое поколение во многом лучше нас в их возрасте.
