Большое интервью с президентом Российской академии образования, академиком РАО Ольгой Васильевой, которая рассказывает о наболевших проблемах современной педагогики.
— Какие смыслы несет современная педагогическая наука? Какие ценности закладывает?
— Российская и советская педагогическая наука имеет огромную историю, которая повлияла на педагогику всего мира. К слову сказать, в 2023 году будет 200 лет со дня рождения основателя российской педагогики, удивительного педагога Константина Дмитриевича Ушинского. Его основные труды были о роли родного языка, нравственном воспитании детей, народной школе, педагогической антропологии — одним словом, о человеке.
Ушинский и вся последующая плеяда российских педагогов исходили из принципов формирования целостной личности, всесторонне и гармонично развитой.
Сегодня мы слишком далеко отошли от антропологического понимания педагогики, увлеклись технологиями во всех их проявлениях, забыв о самом главном, о формировании человека.
К сожалению, за последние 30 лет у нас не было фундаментальных исследований, сопоставимых по масштабу с работами Д.Б. Эльконина или В.В. Давыдова. Это печальная констатация, особенно при наличии столь великого педагогического наследия.
Некоторые ученые считают, что педагогика находится в системном кризисе. Так ли это? Думаю, нет. Самое большое количество защит диссертаций происходит в области медицины, педагогика — на втором месте. Однако качество этих работ вызывает вопросы.
Для того, чтобы переломить эту ситуацию, в РАО создана лаборатория по анализу всех диссертационных работ в стране по педагогическим наукам. Мы прекрасно понимаем, что нужно поднимать престиж профессии, восстанавливать диссертационные советы на базе РАО, нужно заниматься подготовкой ученых высшей квалификации, как это было раньше. Для этого мы учреждаем Автономную некоммерческую организацию “Научно-образовательный центр РАО”. У новой структуры появится возможность вести подготовку научных кадров высшей квалификации, откроется аспирантура и докторантура.
— Ольга Юрьевна, может быть, в России пока просто не рождаются люди уровня Ушинского, Выготского, Макаренко?
— Наверное, рождаются. Самая большая проблема, которую мы сейчас пытаемся решить, связана с тем, что с момента распада Советского Союза у нас в области наук об образовании произошло масштабное разъединение. Раньше все очень хорошо знали, что и где происходит. В Академию педагогических наук СССР входили 153 научных института. Все ученые из всех республик эффективно общались, работали инновационные площадки — школы, где вместе с практикующими учителями трудились ученые.
Одно дело — написать научный труд, а другое — все это апробировать и внедрить. На сегодняшний день для многих ученых самым проблематичным представляется именно “войти в школу”. Школа — муниципальное учреждение, и получение разрешения на исследования там сопряжено с определенными сложностями.
— То есть, возможно, где-то в глубинке сидит новый Ушинский и не может элементарно пробиться в школу?
— Он никуда не может пробиться, не может заявить о своих исследованиях. Раньше Академия педагогических наук задавала научные перспективы, потом шла апробация, затем министерство принимало решение о внедрении. Это была неразделимая триада. Сейчас этого нет, все работают сами по себе.
Именно поэтому мы пытаемся методически собрать воедино региональные центры, работающие в области наук об образовании, и понять, что же у нас происходит на местах. Работа идет, просто пока нет координации этой деятельности.
— Начало 2000-х годов: острый дефицит педагогов, напряженное введение ЕГЭ, низкие зарплаты учителей… Что сейчас Вам кажется самым сложным? Как решать эти проблемы?
— Сегодня, пусть не в таком масштабе, как в “нулевых”, сохраняется проблема нехватки школьных педагогов. По прогнозам, к 2029 году учителей моложе 30 лет будет не более шести процентов. Уйдет из школы старшее поколение. Остро стоит вопрос, как привести молодого педагога — выпускника вуза в школу.
Бытует мнение, что, если молодой учитель проработал в школе три года, он, как правило, в ней и останется. Однако последние исследования показывают, что из 100 процентов поступивших на педагогические направления подготовки, до школ реально дойдет и останется в них не более 30 процентов.
Следует отметить, и это радует, что сейчас постепенно восстанавливаются педагогические классы. Они всегда были в истории нашей страны. Мы вновь возрождаем бережное отношение к учительским династиям. В некоторых регионах, в частности в Смоленской области, есть династии, где суммарно в одной семье учительский стаж составляет 700 лет.
— Будущий учитель: что он знает и умеет?
— Во-первых, мы должны готовить сильных предметников. Это не обсуждается.
Во-вторых, педагогу нужна качественная методическая подготовка. Одно дело — знать предмет, другое — уметь эти знания передавать, работая с разными возрастными группами детей. Здесь принято говорить о новых цифровых компетенциях учителей. Мы прекрасно понимаем, что ни одна технология не возымеет результата, если ею не владеют педагоги. В то же время ни одна технология не заменит живого общения с учителем.
В-третьих, очень важно, чтобы будущий учитель имел крепкую психолого-педагогическую подготовку. Умел работать и с детьми, и с родителями в разных условиях, в том числе инклюзивных.
Пожалуй, еще один важный момент — возвращение к практике. Был период, когда про практику просто забыли, и молодые учителя боялись входить в класс, подходить к детям. В этой связи отрадно, что в период пандемии по поручению президента законодательно закреплено право студентов старших курсов преподавать в школах. Хорошая практика из советских времен, когда после третьего курса мы получали справку о незаконченном высшем образовании и имели право идти и учить детей. Я, кстати, так и делала.
В 2022 году РАО запускает масштабное исследование “Портрет современного студента — будущего педагога”, чтобы понять мотивацию молодых людей, их ожидания от профессии, готовность войти в класс и преподавать.
— А какие сейчас самые частые претензии к педагогам?
— Домашнее задание. Давайте зададимся вопросом: объем передаваемых учителем знаний почти не изменился. Так почему же тогда домашнее задание приходится делать с утра до ночи? Почему над уроками сидит вся семья? Вечера, выходные… Вместо того, чтобы заниматься дополнительным образованием, творчеством, музыкой, родители и дети упорно делают уроки.
Здесь опять уместно вспомнить педагогическую антропологию Ушинского. Мы очень увлеклись оценкой знаний, а нам всем нужно остановиться и подумать: кого мы учим, кого воспитываем, для кого мы это делаем, какой результат хотим получить…
— Так, а почему же все-таки дети так долго и мучительно делают уроки?
— Ответ простой: они теряют навык функционального чтения. Ребенок читает, но не понимает текста, не может тезисно изложить суть. Сейчас очень сократилось родительское чтение, а без этого невозможно развивать ребенка. Если дошкольник часами сидит, созерцая то, что происходит на экране, а вы с ним не разговариваете, то никакого развития у него не происходит. Только вербальное общение, ответы на вопросы, родительское чтение дает движение вперед.
Исследования ученых РАО показывают: в среднем экранное время малыша в возрасте 2-4 лет составляет около 2,5 часов в день. Для детей 5-8 лет — более 3 часов. Это нарушение всех санитарных норм. А потом этот ребенок приходит в школу и боится разговаривать. Для него стресс, если учитель его вызывает, ему же нужно что-то ответить.
— 17-18 марта в РАО пройдет Всероссийский форум “Педагогическое образование в российском классическом университете”. Сколько классических вузов готовят педагогов?
— Сегодня в России программы подготовки педагогов реализуют более 200 вузов (из них, 33 — Минпросвещения, 107 — Минобрнауки, 34 — других федеральных органов исполнительной власти, 17 — субъектов РФ и муниципалитетов, 36 — негосударственных вузов). Еще будущих учителей готовят более 400 организаций среднего профессионального образования, колледжей. По основным образовательным программам “Образование и педагогические науки” в стране обучается более 600 тысяч студентов. Много это или мало? Мало. Нам не хватает педагогов начальных классов, иностранных языков, математики, не хватает учителей в сельских школах.
“Классическая” университетская база может помочь в подготовке этих людей. В каждом университете есть мощный естественно-научный профиль, гуманитарные направления, другие факультеты. Именно классический университет способен стать центром теоретического и практического обновления педагогического образования.
Сейчас можно двигаться по такому пути: допустим, я закончил физфак. По какой-то причине я не хочу заниматься наукой, а хочу стать педагогом. Я поступаю в педагогическую магистратуру (они есть во многих университетах), и уже через два года могу работать хорошим предметником — у меня есть и базовые знания, и педагогическая подготовка.
На этот форум Академия пригласила ведущих российских и зарубежных экспертов, ученых, которые как раз и будут обсуждать наболевшие проблемы педагогического образования, его роль и место именно в структуре классического университета. Ведь все прекрасно понимают, что от качества подготовки будущих учителей, от смыслов и ценностей, которые в них заложил университет, по сути, зависит будущее нашей школы.
— Почему при этом педагогические вузы стремятся выйти за рамки своего профиля, выпуская специалистов не только “под школу”?
— Эта тенденция не только у нас в стране. В Китае, например, есть университеты, которые готовят специалистов не только для школы, а в целом — для работы с людьми: это и будущие специалисты разных гуманитарных сфер, филологи, журналисты, частично даже те, кто будет работать в здравоохранении, продвигать практики здорового образа жизни.
В этом нет ничего плохого. Но прежде, чем готовить специалистов для широкой социально-гуманитарной сферы, было бы славно, если бы мы для начала подготовили хороших педагогов для школы.
— Не могу не задать вопрос о дистанционном обучении. По сути, за два года пандемии в педагогике произошел настоящий цифровой переворот. На ваш взгляд, дистант — больше благо или зло?
— Удаленка — больная тема для всех. Несмотря ни на что, система образования выстояла в условиях пандемии, потому что имеет мощную базу и традиции. Все проявили мобильность: и дети, привыкшие жить в мире гаджетов, и большинство педагогов, сумевших адаптировать свою работу в цифровой среде.
Нескончаемая пандемия. Дети болеют, могут заразить взрослых и пожилых. По второму кругу начинают болеть учителя. Понятно, что дистант — вынужденная мера. Рано или поздно эпидемия пройдет, но технология останется, и ее можно будет использовать в том или ином виде, но во благо обучения. Исследования РАО показывают, что 40 процентов учителей хотят в дальнейшем точечно применять новые цифровые технологии, которые освоили во время пандемии.
Например, возьмем северные районы, где зимой температура опускается настолько, что дети не могут пойти в школу. В любом классе может быть введен карантин по гриппу или ОРВИ. Во всех этих ситуациях дистант может стать подспорьем.
Вместе с тем мы все прекрасно понимаем, что это ненормальная ситуация. Для большинства школьников удаленка, как основная форма получения образования, невозможна. Все восстановится, я в это верю.
